|
Париж – не столица Бангладеш, понятно даже школьнику.
Архитектура этого города тянет на тома исследовательской литературы. Нам
этого не надо, поэтому коротко и ясно изложим то, что удалось выяснить.
Жизнь в Париже кипит и пенится. Тут можно было бы
сравнить ее с шампанским, но мы этого делать не будем. Скажем так, в
центре города есть три кратера, где это кипение вырывается наружу. На
Монмартре (это такое самое туристическое место) живет и творит парижская
"богема". Узкие улочки Латинского квартала заполнены студентами даже
ночью. А гламурная жизнь буржуа протекает на Елисейских полях. В Париже
возможно все: смешение стилей, времен, людей.
Самый известный, благодаря одноименному мюзиклу,
собор Парижской Богоматери (Notre-Dame de Paris) – яркий представитель
пламенеющей готики, построен в ветхие 1163-1345 годы. Он устремлен в небо,
легкий, резной, водосточные трубы, которые топорщатся из боковых стен,
венчают задумчивые горгоны, они же -- химеры.
Лувр – точка, с которой начинается Париж. Резиденция
королей стала в середине XVI века новым центром города. Сначала соорудили
на месте старого Луврского замка корпус нового Лувра, к западу от него
возвели Тюильрийский дворец. Между этими точками начали строить корпуса,
которые в итоге соединили два дворца. Во дворе классического Лувра
сооружен куб из стекла и бетона, это так называемый Центр Помпиду.
В XVII веке городские власти принялись
облагораживать узенькие и грязные улицы города. Для начала все старье
стерли с лица, а на его месте выстроили новые районы. К слову, строить
надо было так, чтобы высота зданий равнялась ширине улицы. Именно поэтому
когда оказываешься в Париже, вдруг ощущаешь, говорят, необыкновенную
гармонию, а вот причины такого счастья были неизвестны. Ну, теперь-то нам
ясно, отчего это происходит.
К середине XVII века в Париже повеяло итальянским барокко. Местные
архитекторы довели его до ума и превратили в более строгий классицизм.
Пример тому – Люксембургский дворец и одноименный сад.
Во второй половине XIX века стал особенно
ощутимым контраст между роскошью нового центра Парижа и захламленностью
его старых центральных кварталов. Назрела реконструкция города. Ее
разрешить взялся полицейский префект города барон Осман. В общих чертах
его план сводился к "исправлению" исторически сложившейся планировки
Парижа путем пробивки и застройки новых широких. Т.е. он сделал ровно то,
что через век проделал с Москвой Никита Хрущев, прорубив от Кремля до
Новинского бульвара Новый Арбат.
Ажурная Эйфелевая башня (1889) была принята
современниками в штыки. Ну, не нравилась она им, потому что не вписывалась
в неоклассический стиль окружающих ее зданий. Однако с течением времени,
она стала символом Парижа.
Мария Квакина, photo by Exciter |
